(Закрыта для посещения на зимний период. Летом: с 8:30 до 19:30. среда — выходной день. Во время пандемии вход по сеансам. Расписание висит перед входом, живая очередь, предварительную запись летом 2020 не требовали).

Это один из символов города. Расположен храм в центре довольно большой площади, которая образовалась благодаря перестройке Ярославля по регулярному плану (ох уж эта неутомимая Екатерина Великая – все под одну классицистическую гребенку перестроила, средневековых городов–то и не оставила совсем!). Точкой отсчета сделали Ильинскую церковь, вот она и оказалась посередине всего. Все подводящие магистрали сориентированы либо на колокольню, либо на приделы с их высотными завершениями. Храм виден с нескольких улиц, как в Петербурге Адмиралтейство. На площади всякие административные здания, а зимой – елка и каток. Автор этого замечательного планировочного замысла неизвестен. Называют имя И. Старова, существует предположение об участии в разработке плана Ю.Фельтена, составлявшего проекты «образцовых» домов для рядовой застройки Ярославля. Считается, что планировка Ярославля - один из наиболее зрелых образцов русской градостроительной школы второй половины XVIII в. В нем прямоугольные рядовые кварталы сочетаются с лучевой и частично радиально-концентрической композицией. Это позволило выделить городской дворянско-купеческий центр и приспособиться к архитектурной ситуации древнего Ярославля.

Храм построен братьями Скрипиными. Купцы «гостиной сотни» торговали пушниной, драгоценными камнями, были несметно богаты, хорошо снабжали царскую казну, поэтому правители с ним и считались. На этом месте, на перекрестке двух улиц Земяляного города стояла усадьба Скрипиных, с каменной оградой, палатами и построенной по их заказу церковью. В подклете храма были кладовые и семейная усыпальница - род Скрипиных прервался почти одновременно с окончанием строительства храма.

Церковь интересна по своей композиции. Центральный храм окружен большим количеством разновеликих несимметричных объемов: приделы с севера и юга, колокольня, шатровый придел Положения Ризы (построенный специально для великой святыни, пожалованной Скрипиным в 1650 г. царем Алексеем Михайловичем и патриархом Иосифом — частицы Ризы Господней), галереи и два крыльца.

Шатровое завершение Ризположенского придела создано накануне официального запрета патриарха Никона на возведение шатров. Северо-восточный придел, посвященный покровителям семейного очага Гурию, Самону и Авиву, оформлен многоярусными кокошниками, что типично для Москвы, но необычно для Ярославля.

Двойные арочки на висячих резных гирьках, оформляющие входы, — один из наиболее ранних ярославских образцов этого впоследствии широко распространенного декоративного приема.

Фасады галерей, столов и парапетов украшены изразцами фантастических зверей, птиц, и менее фантастическим двуглавым орлом.

Уникальность храма в том, что полностью сохранилось, хоть и с поздними вмешательствами, убранство интерьера.

Зимний придел Покрова богородицы Ильинской церкви сохраняет внутри в целом облик памятника XVII в., хотя и испорчен многочисленными переделками. Фрески 1697 г. неоднократно переписывались. Среди икон местного ряда иконостаса наиболее интересны «Московские митрополиты» и храмовая икона «Покров». Темы росписей храма — евангельские события, деяния апостолов, житие и деяния пророка Ильи и его ученика пророка Елисея.

Центральный храм был расписан за неполные три летних месяца 1680 г. артелью из 15 живописцев под руководством «изографов града Костромы» Гурия Никитина и Силы Савина. Гурий Никитин особенно любил живописать лица и архитектурные детали, а также живые бытовые сцены, которых много в храме. На фресках можно увидеть, как работают ремесленники и крестьяне, разглядеть подробности одежды. Особенно знаменита фреска «Жатва» на южной стене. Жатва. Сцена из "Деяний пророка Елисея". Фреска церкви Ильи-пророка. О ней подробно https://arzamas.academy/micro/fresca/20.

Текст написан на основании книги: Добровольская Э.Д, Гнедовский Б.В. Ярославль. Тутаев. Художественные памятники XIII – XIX веков.

План храма

1. Главный Храм Ильи Пророка и центральный иконостас.
2. Северный придел.
3. Дьяконник алтаря храма.
4. Южный Покровский придел с трапезной.
5. Придел Ризоположения.
6. Колокольня.
7. Галереи.
8. Придел Гурия, Самона и Авива
9. Западное крыльцо галере храма

Подробное описание интерьера храма составлено на основе книги: Воейкова И.Н, Митрофанов В.П. Ярославль. Л., Аврора. 1971.

Позволю себе привести обширную цитату из книги, добавив от себя свои фото, чтобы рассказ стал более наглядным.

Поднимаясь по широким ступеням всхода, зритель дивится яркой пестроте росписей. Стены и своды паперти словно залиты теплым красновато-охристым светом. Фрески заполняют все: от храмовых стен до простенков между окнами, от пологих низких сводов до широких откосов окон; расписаны даже каменная скамья и резные порталы.

Всюду яркие пятна: белые ангелы, синие волны, зеленые поля, красные шали, пестрые тюрбаны, золотые латы, узорчатые шатры. Зритель видит замки и целые города, мягкие кущи райских садов, крылатых грифонов и носорогов. Кажется невозможным распутать эту сложную пеструю паутину, сотканную фантазией народа, ибо один художник никогда не смог бы придумать и создать весь этот яркий, разноликий мир, наполненный бурным движением.

Этот сложнейший живописный ансамбль был рассчитан именно на длительное и праздное пребывание зрителей, на долгое разглядывание. Постепенно взгляд начинает читать увлекательную повесть о сотворении мира, о "первородном грехе" прародителей, их земных перипетиях, о битвах и любви, о предательстве и верности. И тогда уже поражает другое — продуманный расчет в размещении сцен и отдельных изображений, связь их с архитектурными членениями паперти и учет функциональной роли.

Выбор и размещение сюжетов росписи паперти Ильинской церкви определяются ее ролью в общем храмовом ансамбле. Паперть — это преддверие, вход в храм божий, евангельскую церковь. Этому назначению отвечает цикл росписей, посвященных событиям Ветхого завета, из которых наиболее любимы "Сотворение мира", "История Адама и Евы", "Всемирный потоп", "Столпотворение вавилонское" и другие библейские сюжеты. (Подобные темы давали широкий простор художественной фантазии мастеров.) Фото.

Вверху, на сводах паперти помещены наиболее крупные сцены - это композиции цикла "Сотворение мира". В их исполнении чувствуется рука большого мастера. С подлинным артистизмом и непосредственностью написана динамичная, будто парящая в пространстве фигура Саваофа.

История Адама и Евы рассказана художниками с многочисленными подробностями. Эта серия росписей выполнена в иной манере, чем "Сотворение мира". Обобщенная моделировка, четкие границы форм, локальный цвет и сложное плетение композиции вызывают в памяти орнаментальные крестьянские росписи. В сценах с изображениями библейских событий этого и других циклов ("Исход евреев из египетского плена", "История Юдифи" и т.д.) много черт — бытовых деталей, элементов костюмов, — взятых из окружающей жизни, так же, как и в пейзаже, где фигурируют березки, сосенки и лужки, перенесенные из русского ландшафта. Легендарные Иерихон, Вавилон, Иерусалим превратились в причудливые сказочные города, в которых традиционные Пятиглавые соборы, стройные шатры и крепостные башни русских монастырей и кремлей сочетаются с колоннадами и портиками, имеющими замысловатые узорчатые украшения. Последнее часто почерпнуто из имевших тогда хождение иноземных гравюр (Библия Пискатора и другие книги).

Сцены из жизни Адама и Евы Фреска северной паперти церкви Ильи Пророка.

"Потоп". Фреска северной паперти церкви Ильи Пророка.

Второй цикл росписей должен был напоминать молящимся при выходе из церкви об ожидающем их "конце света" (темы Апокалипсиса) и «Страшном суде». Мы видели, как картины Ветхого завета под кистью ярославских художников превращаются в увлекательные сказочно-фантастические представления, так и трагические события Страшного суда и Апокалипсиса утрачивают свой зловещий характер и мистическую напряженность. Они наполняются духом народных легенд, сказаний, былин.

Композиция "Страшный суд" помещена на стене паперти по обе стороны от главного западного портала храма. Здесь грозный повелитель ада Вельзевул обрел облик забавного сказочного персонажа, а фантастические картины рая занимают изографов значительно больше, чем муки грешников. Хотя обычно бывает наоборот.

В своде северного крыльца большой историко-художественный интерес представляет родословное древо Романовых («Род царствия благословится») с изображением 13 царей и царевичей династии Романовых, начиная с Михаила Федоровича и заканчивая внуком Петра I Великим князем Петром Алексеевичем.

На западном крыльце помещены сюжеты из «Откровения Иоанна Богослова» и молитвы «Отче наш». Славословие этой молитвы («Яко твое есть царствие, и сила и слава твоя») иллюстрировано в своде крыльца. На фоне облаков в прихотливом и плавном ритме изображены основные персонажи небесной иерархии, прославляющие Святую Троицу. В центре композиции помещен глобус со знаками Зодиака.

Паперть служила местом покаяния для согрешивших, которые не допускались в храм; здесь же проходили чисто мирские, деловые встречи. Простенки между окнами, как и их широкие откосы, около которых проходят длинные скамьи, где подолгу сиживали ярославцы, заняты жанровыми и нравоучительными сценами.

Среди них —иллюстрации популярных в то время светских нравоучительных сборников "Звезда пресветлая", "Великое зерцало" и других. Под кистью ярославских изографов эти сцены приобретали развлекательный характер, позволяли художникам широко показать жизнь своего времени; впервые на Руси в росписи храма появляется изображение нагого женского тела.

Несмотря на дидактическую роль галерейных росписей, в ярославских церквях они часто утрачивали религиозный мистицизм, превращаясь в увлекательные, сказочно-фантастические представления, близкие народной поэтике. Тут мастера обретали полную свободу творчества.

Если живопись сводов монументальна и декоративна, то эти небольшие композиции с многочисленными любовно прописанными деталями смотрятся почти как миниатюры. Они рассчитаны на близкое и долгое рассматривание.

Из ярко освещенной золотисто-красноватой уютной приземистой паперти прихожанин через торжественный резной и расписанный портал входил в храм и оказывался в совершенно ином по живописно-пространственному строю мире. Фото.

В силу контраста с низкой папертью храм кажется особенно просторным и высоким. Это впечатление усиливается благодаря устремленным вверх высоким световым барабанам глав, а также благодаря новой композиционной системе и характеру росписи.

В системе расположения фресок Ильинского храма развиты принципы, появившиеся в росписи Николо-Надеинской церкви. Как и там, на западной стене нет композиции с изображением "Страшного суда". Все три стены храма расчленены по горизонтали на несколько ярусов-фризов. Понизу проходит традиционное изображение нарядной пелены с кругами, над ней — по северной и южной стенам — орнаментальный фриз из крупных упругих завитков фантастических трав; на западной стене ему соответствует широкая надпись в три ряда — летопись храма. И только над ними на высоте около двух метров начинают подниматься одна над другой ленты сюжетных фризов. Фото.

Пять рядов соответственно представляют (начиная с верхнего): евангельский цикл, который связан с большими композициями, находящимися на своде ("Благовещение". "Рождество Христово", "Крещение" и "Сретение"), ниже следует "Призвание апостолов"; под ним — "Деяния апостолов Петра и Павла"; еще ниже (под окнами) — "Житие Ильи Пророка" (патрона храма), и последний ряд, расположенный над орнаментом, — "Житие ученика Ильи Елисея".

В каждом из фризов развертывается подробное повествование, сопровождаемое надписями. Рассказ начинается на южной стене, у иконостаса, затем продолжается на западной стене, переходит на северную и заканчивается также у иконостаса.

Непрерывно текущее многословное повествование достигает особой динамичности, цельности и единства. Сцены каждого фриза с большим количеством различных изображений — людей, животных, архитектуры, пейзажа — переходят с одной стороны на другую, со стен на откосы окон, что было немыслимо в предыдущие столетия. Статичность композиции, как и статуарность фигур, окончательно уступила место динамике, резким ракурсам, часто неожиданным позам многочисленных действующих лиц. Фото

Наиболее интересными и совершенными по художественному достоинству являются самые широкие фризы со сценами жития Ильи и Елисея. Отсутствие подобных канонических решений позволило знаменщикам дать простор своей фантазии.

На южной стене представлен один из главных эпизодов жития Елисея — притча о болезни и смерти сына сонамитянки (жительницы города Сонама) и о воскрешение его Елисеем. Притча изложена в немногих "узловых" эпизодах, каждый из который дополнен несколькими маленькими мизансценами, цепью следующими одна за другой. Более важные по смыслу сцены помещены у нижнего края ряда, как бы на первом плане. Они заполнены крупными фигурами; лица, одежда и аксессуары детально проработаны. Второстепенные эпизоды представлены меньшими изображениями в верхней части фризовой полосы. Здесь формы более обобщенно моделированы, иногда почти силуэтны. Путем чередования крупных и мелких групп создается волнообразный ритм, усиливающий общую динамическую напряженность и поступательное движение в развитии рассказа.

Одним из лучших фрагментов этого цикла является "Жатва". Согласно притче, сын сонамитянки внезапно заболел во время уборки урожая. Последнее дало повод художнику развернуть перед зрителем красочную картину жатвы. Крестьяне в розовых и голубых рубахах, в штанах из узорчатой набойки, в высоких сапожках жнут и вяжут снопы. Поднимаясь друг над другом, уходят вдаль высокие ряды золотистых хлебов. На горизонте они несколько ниже; более мелкими даны фигуры небольшой дополнительной мизансцены "Посланец сообщает Елисею о случившемся несчастье". Жатва. Сцена из "Деяний пророка Елисея". Фреска церкви Ильи-пророка. О ней подробно в материале «Арзамаса».

Русский мастер не стремился передать иллюзорность глубины, хотя и владел построением перспективы (о последнем свидетельствует великолепно написанная аркада в сцене "Апостол Павел перед синедрионом"). Иллюзорность трехмерного пространства, в котором происходит действие, обычная в западном изобразительном искусстве XVI—XVII веков, была неприемлема в древнерусской живописи, так как противоречила общему принципу всего живописного ансамбля храма и не отвечала его архитектурному строю. Поэтому, когда русские художники обращались к западным образцам, они заимствовали темы, сюжеты, элементы архитектуры, костюмов, аксессуаров, изображения заморской фауны и флоры.

Но композицию, выполненную по всем правилам перспективного построения, они переводили на условный язык плоскостного изображения пространства. Если западный мастер показывал зрителю те или иные события словно через "окно", которым служила рама картины, то русский художник изображал события как происходящие рядом со зрителем, участником которых он как бы становился.

Видимо, поэтому предметы, изображенные даже выше глаз зрителя, показываются будто бы увиденными сверху. Например, в многочисленных росписях с изображениями пиров зритель видит стол, за которым сидят гости, пол, стоящие на нем лавки и различные предметы написанными с верхней точки зрения. Русский живописец даже в верхних фризах показывает действие не на фоне неба, как это сделал бы его западный собрат, а на фоне земли, высоко поднимая линию горизонта.

Моделировка форм (особенно крупных) такова, что при взгляде на фреску создается впечатление низкого рельефа, плотно слитого с поверхностью стены. Оно усиливается благодаря "распластанности" изображений на плоскости. Эта особенность моделировки, а также обилие орнамента, "заплетающего" одежды, пейзаж, архитектуру, придают росписям плоскостный характер.

Колорит живописи храма основан на сопоставлении преимущественно зелено-голубых, розовых и сиреневых тонов с золотисто-охристыми. Местами как акценты введены плотные, густые темно-вишневый, коричневато-красный, зеленый и синий цвета. Много и белого цвета. Характерно, что по традиции, сложившейся еще в XII веке, во фресках на южной стене, никогда не освещаемой солнцем, больше белого, светло-золотистого и нежно-розового цвета, чем в живописи северной стены, щедро залитой прямым светом из южных окон. Это создает цветовое равновесие всего ансамбля. Фото фрески «Рождество Христово» на своде.

Рассмотрев отдельные фрески, окинем взглядом снова все пространство храма, его стены, опоясанные широкими лентами фризов, ярусами поднимающихся друг над другом. Динамичность композиции, непрерывность повествования заставляют нас обегать взглядом по периметру стены храма, воспринимая целиком его объем. Ничего подобного мы не найдем в монументальной живописи предшествующих столетий. Там живопись принадлежала лишь определенной части здания: апсиде, куполу, западной стене, была в ней замкнута и воспринималась вместе с ней.

Новые композиционные принципы монументальной живописи, развитые в ярославском зодчестве, содействовали созданию впечатления цельности внутреннего пространства храма. Иконостас, являясь в этих условиях лишь своего рода акцентом, не поглощает всего внимания зрителя, органически вплетаясь в общий живописный ансамбль храма.

Иконостас

Одновременно со строительством храма Ильи Пророка по заказу купца Скрипина был сделан и тябловый иконостас, который уступал ныне существующему по высоте. На нем, по древнему обычаю, стояли иконы. Его тябла (брусья) были расписаны травным орнаментом по серебряному фону. Перед иконами на железных шандалах возвышались деревянные с резным узором позолоченные подсвечники (перед наиболее почитаемыми образами стояли серебряные подсвечники). Иконы были украшены дорогими пеленами из цветного атласа, парчи и шелков, вышитыми золотыми и серебряными нитями, унизанными жемчугом и драгоценными каменьями. Нынешний резной золоченый иконостас пышной резьбы появился здесь в 1696 году. Составляющие его иконы являются безусловными шедеврами древнерусского искусства, особенно иконы нижнего местного яруса, большая часть которых приписывается выдающемуся иконописцу XVII века Федору Зубову (он написал храмовый образ Ильи Пророка, «Благовещение», «Вознесение «и др.)

Храм в своем первоначальном виде выглядел необычайно праздничным и нарядным. Но изменившиеся в XVIII веке вкусы перестала удовлетворять несколько наивная декоративность расписного иконостаса и икон, окруженных пеленами. Их заменили высоким торжественным иконостасом со сложной замысловатой позолоченной резьбой, в которой угадывается влияние стиля барокко. Иконы уже не стояли, как Прежде, а были наглухо вделаны в широкие золотые узорчатые переплеты.

Величественным украшением главного алтаря является высокая резная деревянная сень русской работы середины XVII века, сделанная специально для Ильинского храма, о чем гласит резная надпись карниза. Ее высокий восьмигранный шатер словно соткан из тонкого деревянного кружева. Среди сказочных трав и цветов возникают заморские попугаи и "пустынная неясыть" (пеликан); над точеными кувшинами, напоминающими фантастические бутоны, парят голуби. Нарядные кокошники, то затканные узором, то ажурнопрозрачные, стоят на резных карнизах. Восьмигранник шатра и его причудливая, как сказочный теремок, главка оплетены орнаментом.

Необычная деталь храма – резные моленные места. Это своеобразные соединения надпрестольной сени и трона. Были выполнены ярославскими резчиками для церкви Николы Мокрого в 1650-х годах, по преданию, для царя Алексея Михайловича и патриарха Никона. В Ильинский храм они были перенесены в 1938 году к открытию антирелигиозного музея. Непосредственным образцом для создания моленных мест послужило царское место Ивана Грозного 1551 года в Успенском соборе Московского Кремля. Информация отсюда: https://vladimirdar.livejournal.com/52086.html.

Покровская придел и трапезная

Трапезная также украшена фресками

Алтарная апсида, где расположен главный Покровский престол, несколько сумрачна по сравнению с самим храмом, не говоря уже о папертях. Ее полумрак соответствовал торжественному настроению религиозного таинства, которое здесь происходило. Вся роспись алтарной конхи и ее стен посвящена сложным символическим богословским образам. Фото.

Здесь мы видим литургический "Великий вход", изображенный необычайно пышно и церемониально. Над ним "Да молчит всякая плоть.. ."(поется в Великую Субботу), переданная в многофигурной аллегорической композиции. Апсиду занимают монументальные фигуры фронтально стоящих патриархов. По стенам — большие фрески также сложно-символического характера:"Моисей у пылающей Купины", "Серафим, очищающий уста Исайи горящим углем" и другие.

В южной части апсиды Ильинской церкви, где обычно находится дьяконник, помещен крохотный придел Варлаама Хутынского. Среди фресок придела обращают на себя внимание сцены жития святого. В них встречается много живых черт, заимствованных из быта того времени (например, изображение рубки бревен в монастыре). В приделе сохранился миниатюрный старинный иконостас, состоящий из Царских врат и боковых полок с иконами на них.

Маленький придел Трех святителей также был расписан, но уже в начале XVIII века. Его фрески несколько суше и выполнены, видимо, второстепенными мастерами.

Придел Положения ризы Христовой (тот, который снаружи украшен красивейшей шатровой башней) является, как было уже сказано, небольшой самостоятельной церковью, в которой находился саркофаг с частью "ризы Христовой", присланной из Москвы в дар Скрипиным. Ворота в придел видны в перспективе. Придел для посещения закрыт. Описание привожу для общего предтавления.

В отличие от главного храма придел обладает особой уютной интимностью, жизнерадостностью, а по своему пространственному строю представляет собой типично русские шатровые церкви. Подобные храмы, чаще всего деревянные, строились в большом количестве на протяжении XV— XVII веков, а в северных районах России, например, в Заонежье, и в XVIII столетии.

Храм Ризположения хорошо освещен благодаря окнам высокого шатра. Яркие красно-охристые с белыми и синими вкраплениями росписи покрывают стены, поднимаясь лентами-фризами друг над другом. Они придают маленькому храму праздничность. Тема живописи — история обретения "ризы Христовой", прибытие части ее в Москву и встреча царем Михаилом Федоровичем. В эту нарядную звонкую роспись включено и полотно двери, ведущей в храм. Оно заплетено причудливыми фантастическими цветами, напоминающими многочисленные предметы нехитрого крестьянского обихода — прялки, сундучки, поставки и другие подобные изделия.

В церкви Ризположения мы встречаемся еще с одной особенностью ее убранства, напоминающей о традициях прошлого. Иконостас храма — тябловый. Шесть рядов его брусьев, на которых стоят иконы, расписаны цветочным орнаментом, подобным узору на двери. Верхние полки иконостаса длиннее нижних, они загибаются на южную и северную стены. Помимо этого, с верха иконостаса на боковые стены перекинуты дополнительные полочки по одной с каждой стороны, и на них также стоят иконы. Когда-то подобные полочки огибали все стены храма и на них размещались отдельные иконы, часто разной высоты.